В монографии исследованы ключевые этапы и события истории книжной культуры в Якутии в 1938-1917 гг. Показаны социальные функции книги, которые постепенно расширялись и становились важным фактором культурной жизни области. Выявлены истоки и основные обстоятельства развития книжной культуры региона в историческом разрезе. Проанализированы все направления книжности: библиотеки, библиография. книгоиздание, книжная торговля, чтение. Осмыслен вклад издателей, распространителей книги в развитие книжного дела, особо отмечен вклад ученых-первопроходцев, православных миссионеров, политссыльных и местной интеллигенции

"Вестник археологии, антропологии и этнографии" публикует на своих страницах работы теоретического, научно-исследовательского и информационного характера по вопросам археологии, антропологии, этнографии и смежных научных дисциплин. Направляемые для публикации материалы должны быть оформлены в соответствии с правилами, принятыми в настоящем издании. Содержание статьи должно соответствовать тематике журнала. Основные разделы "Археология", "Антропология", "Этнология" включают как аналитические работы, так и статьи, представляющие собой исчерпывающие публикации материалов конкретных археологических памятников, антропологических серий, этнографических коллекций и т.д. В отдельные номера журнала включаются рубрики "Рецензии" и "Хроника"
The Bulletin contains theoretical, research and informative articles on issues of archaeology, anthropology, history, ethnography, paleoecology and related disciplines based on materials of the Tyumen region, West Siberia, Urals and neighboring regions from the Eneolithic up to the Middle Ages inclusive. The main sections of the journal: "Archaeology", "Anthropology", "Ethnography" include both analytical works and papers representing detailed publications on particular archaeological sites, anthropological series, ethnographic collections

Автор настоящей монографии путем научного метода группировал философские, политэкономические знания, теорию классовой борьбы рабочего класса, теорию научного коммунизма в отдельные разделы, ибо классики марксизма разрабатывали их как единое, слитное учение. Автор монографии полагает, что таким образом грядущим поколениям рабочего класса будет удобнее и легче усвоить марксистское учение

В данной статье анализируется происхождение этнонима Хангалас. С хангаласцами связан образ родоначальника Эллэя и предводителя всех якутских родов Тыгына. От хангаласцев произошло население не только современного Хангаласского и Мегино-Кангаласского, но и Горного, Олекминского, Сунтарского и Нюрбинского улусов. Хангаласцы также весьма активно участвовали в происхождении якутского населения Абыйского, Момского и Колымских улусов. Хангаласцы традиционно связываются с тюркским племенем канглы и считаются носителями кипчакского компонента в составе народа саха. Канглы считаются потомками ираноязычного Канпой, государства в Средней Азии. По другой версии, канглы сопоставляются с кочевым объединением Гаопой через слово, обозначающее "телегу". Это гипотеза позволила Г.В. Ксенофонтову связать хангаласцев с древними уйгурами, бежавшими в IX в. к племенам да-шивей. В данное время наиболее популярной является версия А.И. Гоголева, связывающая кангаласцев с кыпчакским компонентом в этногенезе саха. Согласно гипотезе А.И. Гоголева и И.В. Константинова, кангаласцы являются последней волной пришельцев с юга, принесших погребения с конем, и связываются с культурой "кыргыс-ётёхов" XVI-XVII вв. Исследователь Ю.А. Зуев обнаруживает канглы среди туматов-дубо и буир-нурских татар. В статье подробно обсуждаются эти версии, а также эвенкийская версия происхождения хангаласцев. Гипотеза тунгусо-веда В.А. Туголукова основана на наличии Кангаласских родов среди приамурских эвенков и отождествлении их с более ранними нанагирами. Данная версия выводит этноним хангалас от одноименного слова в значении Һгусьһ и связывает хангаласцев с качин нами и гипотезой JI.P. Кызласова о происхождении термина "хакас" от слова "хаас".
This article explores the origin of the ethnonym Khangalas. The image of the ancestor of Elleya and the leader of all the Yakut tribes of Tygyn is connected with the Khangalassy people. From Khangalassy people are not only the modem Khangalassky and Mcgino-Khangalassky ulus, but also Gomy (formerly East Kangalassky), Olekminsky, Suntar and Nyurbinsky uluses. Khangalassy people also very actively participated in the origin of the Yakut population of the Abyysky. Momsky and Kolyma uluses. Khangalassy people traditionally connect with the Turkic tribe kangla and are considered to be the carriers of the Kypchak component in the Sakha people. Kanglas arc considered descendants of Iranian-speaking Kangyu. a state in Central Asia. According to another version, the kanglas are compared with the nomadic association of Gaogyui through the word for “cart". This hypothesis allowed G.V. Ksenofontov to connect the Khangalassy people w ith the ancient L'ighurs who fled in the IX century to the tribes of Da-shivey. At this time, the most popular version is A.I. Gogolev, connecting the Kangalassy people w ith the Kypchak component in the ethnogencsis of the Sakha. According to the hypothesis of A.I. Gogolev and I.V. Konstantinov, the Kangalas arc the last wave of strangers from the south, which brought burials with the horse and are associated with the culture of “Kyrgyz-etehev" of the XVI XVII centuries. Researcher Yu.A. Zuev discovers kangly among the Tamat-dubo and Buir-Nur Tatars. ITiis article is discussed these versions in detail. Also, the Evenk version of the origin of the Khangalassy people is discussed. The hypothesis of the Tungusologist V.A. Tugolukov is based on the presence of Kangalassian genera among the Amur Evenks and their identification with earlier nanagirs. This version explains the ethnonym Khangalas from the same name with the meaning “goose". This version of the origin of the Khangalassy people connects them with the Kachin people and the hypothesis of L.R. Kyzlasov about the origin of the term “Khakas" from the word “Haas".

В статье раскрывается деятельность одного из ярких представителей якутской интеллигенции - выдающегося государственного и политического деятеля, основоположника якутской советской литературы, ученого Платона Алексеевича Ойунского (1893-1939), по реализации масштабного проекта строительства государственности в форме Якутской Автономной Советской Социалистической Республики и национально-культурному возрождению. Подчеркнута роль Октябрьской революции 1917 г. в судьбе выдвиженцев из представителей коренного населения - членов РСДРП (б), на работу в органы государственного управления. Деятельность одного из лидеров якутских большевиков Ойунского представлена в контексте политической модернизации в русле новой экономической политики 1920-х гг. Показан его вклад в широкое привлечение на ключевые должности интеллектуалов дореволюционного периода в эпоху военного коммунизма и новой экономической политики. При этом особое внимание уделено сложному периоду, связанному с узурпацией политической власти секретарем Якутгуббюро Г.И. Лебедевым. Отображено зарождение широкого автономистского, национально-культурного, краеведческого движения в Якутии, сыгравшего огромную роль в формировании "новой якутской нацию" в XX в.
The article reveals the activities of one of the prominent representatives of the Yakut intelligentsia - an outstanding Ac and political figure, the founder of the Yakut Soviet literature, linguist Platon Alekseevich Oiunsky (1893-1939) the implementation of a large-scale state-building project in the form of the Yakut Autonomous Soviet Socialist public and national cultural revival, which was a modernization in the conditions of an authoritarian, one-party litical system in 1920. The historical continuity is shown in the course of widespread attraction and appointment of the intellectuals of the pre-revolutionary period to national-state construction to key positions. The birth of a broad autonomist, national-cultural, and local lore movement in Yakutia, which played a huge role in the formation of the new Yakut nation in the Soviet Union, is shown.

Статья посвящена реконструкции интеллектуальной биографии выдающегося ученого и видного общественно-политического деятеля Г. В. Ксенофонтова. Авторы рассматривают становление исследовательской стратегии ученого, реконструируют его научные контакты в отечественной и зарубежной научной среде в рамках Һневидимого колледжаһ. Научное наследие ученого впервые рассматривается в русле евразийского движения в отечественной этнографической науке 1920-1930-х гг., оказавшей значительное влияние на формирование его авторской концепции степной кочевой культуры, центральное место, в которой занимает историческое осмысление мировой истории кочевых народов, где культуре номадов отводится роль Һлокомотиваһ развития человеческой цивилизации. В статье раскрываются теоретико-методологические подходы Г. В. Ксенофонтова в изучении исторических процессов в пространстве степной Евразии, основанные на традициях немецкой этнологической школы, идеях первых евразийцев, а также на марксистской методологии советского этнографического проекта.

Основная цель - выявление общих и специфических особенностей развития культуры позднего неолита Центральной Якутии, на примере памятников долины Туймаада. Основной материал диссертации составляют данные, полученные со стоянок, открытых и исследованных автором. Впервые составлена археологическая карта ымыяхтахских памятников долины Туймаада, разработана детальная классификация каменного инвентаря и керамики археологических объектов Туймаады рассматриваемого периода и типологическая таблица каменного инвентаря. Выделены новые виды, типы, подтипы и варианты каменных изделий, а также новые варианты орнаментальных композиций на керамике. В работе по-новому освещается проблема перехода от позднего неолита к бронзовому веку в археологии Якутии.

Статья посвящена исследованию уникального парного ярусного погребения Вилюйское Шоссе с антитезной ориентировкой погребенных, обнаруженному в 1999 г. на окраине г. Якутска. По костям погребения была получена радиоуглеродная дата 329060 лет (СОАН-4247), которая, по-видимому, показала самый верхний уровень возможного возраста захоронения. Сравнительный анализ погребальных традиций выявил аналогии в ранненеолитических китойских погребениях Прибайкалья и в Никольском могильнике на верхней Лене. Антропологические исследования показали, что скелеты принадлежали женщине 40–50 лет и ребенку около 5 лет, принадлежавших большой монголоидной расе с сочетанием признаков арктической расы в строении мозговой коробки и черт байкальского расового типа в морфологии лицевого отдела. Одонтологические и остеологические особенности индивидуумов (микродонтизм, общая массивность и крупные размеры костяка женщины, значительные широтные размеры эпифизов и диафизов верхних конечностей, усиление роста дистальных сегментов нижних конечностей) позволили допустить также участие европеоидного компонента. Ряд признаков объяснялся предположительной древностью образцов. Отсутствие обширных сравнительных данных и малочисленность антропологического материала затруднила дальнейшие интерпретации.

Статья посвящена археологическим работам Г. В. Ксенофонтова – учёного-энциклопедиста, одного из ярчайших представителей якутской интеллигенции начала XX века. Становление Г. В. Ксенофонтова как учёного прошло в стенах Иркутского государственного университета под руководством профессора Б.Э. Петри – основателя Иркутской школы археологии. Первые самостоятельные археологические исследования в Якутии он провел в качестве члена экспедиции Б. Э. Петри. В работе приводится описание его археологических изысканий в Якутии и сопредельных регионах, где он проводил поиски корней якутского народа. Многие материалы этих исследований хранятся в архиве учёного, до сих пор в должной мере не осмыслены и не опубликованы. Мультидисциплинарный подход был основой его научных исследований.

В статье предлагается периодизационно-хронологическая схема, согласно которой в Якутии в эпоху бронзы существовало, как минимум, три археологических культуры. Начиная с середины II тыс. до н.э. в Якутии вплоть до Полярного круга распространилась усть-мильская культура, сложившаяся на основе слияния пришлых племён – носителей валиковой керамики и автохтонов – ымыяхтахцев. На север Якутии проникли лишь отдельные группы носителей валиковой керамики. В Якутском Заполярье в I тыс. до н.э. и I тыс. н.э. продолжали существовать потомки ымыяхтахцев, освоившие металлургию бронзы. В Южной, Юго-Восточной и Западной Якутии в эпоху бронзы, наряду с усть-мильской, распространилась культура, основным маркирующим признаком которой является керамика, украшенная Һжемчужинамиһ, вдавлениями и штампами. Распространение памятников этого культурного типа не было столь сильным в сравнении с экспансией усть-мильцев, но охватывало значительную таёжную территорию Алдана, Олёкмы, Вилюя и Средней Лены.
The Bronze Age in Yakutia is investigated insufficiently full. Was considered earlier, that the Ymyyakhtakh culture of the Late Neolithic in Yakutia was everywhere replaced with the Ust'-Mil' culture of an epoch of Bronze. On the data available on today, it is possible to assume, that development of ancient cultures of Yakutia after the ending of Neolithic epoch passed different ways. Since the middle of the IInd millennium B.C. in Yakutia down to the Polar Circle was distributed the Ust'-Mil' culture developed on the basis of merge of come tribes-carries of ridge ceramics and natives-tribes of the Ymyyakhtakh culture. On the north of Yakutia only separate groups of carriers of ridge ceramics have penetrated. In the Yakut Arctic in Ith millennium B. C. and Ith millennium A. D. descendants of the Ymyyakhtakhs, mastered metallurgy of bronze, continued to exist.In Southern, Southeast and the Western Yakutia during an epoch of Bronze, alongside with the Ust'-Mil' culture, cultures were distributed, the basic marking attribute which was the ceramics decorated with "pearls", pressures and stamps. Distribution of sites of this cultural type was not so strong in comparison with expansion of the Ust'-Mil's, but covered significant taiga territory of Aldan, Olekma, Viluy and Middle Lena. Thus, besides the Ust'-Mil' culture during an epoch of Bronze in Yakutia existed, at least, two more cultures - the "Survival-Ymyyakhtakh" culture and the culture of carriers of the ceramics decorated with "pearls", pressures and stamps. On materials of sites it is visible, that all cultures of the Bronze Age of Yakutia are genetically connected with the Ymyyakhtakh culture of the Late Neolithic.