Прямо в глаза...: повесть
Обложка
Рытхэу Юрий Сергеевич

Прямо в глаза...: повесть

Магадан

Магаданское книжное издательство

1985

144 с.

Краткое содержание

Остров Камчечен, отделенный от материка пятнадцатикилометровым морским проливом необычайно красив: галечные берега, скалистые выходы у вершины холма, разноцветье, морской берег с отполированной галькой, огромный простор и чистый, напоенный морской солью и запахом теплой тундры воздух. На острове находилось стойбище оленеводов - две яранги, стоящий чуть поодаль вездеход - да лежбище моржей и оленье стадо, расположившееся в широкой долине.
Инки бригадирствовал в оленеводческой бригаде уже не один десяток лет, хотя по своему происхождению и не был потомственным оленным человеком. Родился он в тридцатом году на материковом берегу пролива. Следуя семейной традиции, с юных лет охотился на морского зверя, пока его жизнь не повернулась так, что он ушел в тундру пасти оленей.
Там, в Кынноте, осталась его первая жена, не пожелавшая вместе с ним переселиться в тундру, двое сыновей, нынче взрослых, уже женатых, с детьми. Валентину Сергеевну Инки встретил на третий год своего пастушества, девушка работала чумработницей.
Переселению Инки в тундру предшествовали драматические события в его жизни. Это случилось в конце пятидесятых годов. Председатель колхоза «Заря коммунизма» Гэмаугэ поехал в райцентр за зарплатой колхозников, а через три дня он вернулся оттуда без денег. Собрали сход, и Гэмауге поведал изумленным сельчанам, что он потерял мешок с деньгами, пока пил с приятелями. Гэмауге простили, но из партии исключили. Но самое удивительное было в том, что в председатели выдвинули Инки. В селе он был один из самых грамотных: окончил семь классов, много читал, хорошо говорил по-русски. Охотник он был удачливый, жил скромно, растил сыновей. И еще одно: Инки не брал в рот спиртного.
Пришло время получать деньги, в этот же день Инки был приглашен на свадьбу в клуб. Инки, получив зарплату колхозников, думал о том, как сохранить деньги, чтобы не украли. Не идти же с мешком денег в клуб! И тут он увидел высокого, представительного мужчину, на его шапке-ушанке красовалась какая-то кокарда. И Инки озарило: почему бы не дать мешок на сохранение этому солидному, доброму на вид человеку? Он явно какой-то начальник, а завтра Инки возьмет у него мешок с деньгами. На следующий день он так и не дождался незнакомца в условленном месте.
Вместе с председателем райисполкома Никифором Яковлевичем и милицией обошли все организации и учреждения райцентра в поисках незнакомца. Последнее учреждение, которое они посетили, была районная пожарная инспекция. Тот человек сидел за письменным столом светлого дерева и что-то писал. Когда Инки с Никифором Яковлевичем переступили порог, человек за столом побледнел. Инка, пожалев Кожура, так и не признался, что опознал его. Он, на что-то надеясь, пришел к нему домой. Кожура сам открыл дверь и от неожиданности, встретившись с улыбающимся взглядом Инки, отпрянул в тесные сени. «Никто не видел! Ни одного свидетеля нет! Попробуешь назвать меня — сам угодишь в тюрьму за клевету... Понял ты, чучмек несчастный?» - Кожура шептал, приблизив потное, искаженное от страха лицо к Инки. И тут Инки понял, что нет на свете никакой такой силы, которая заставила бы этого человека отдать попавшие в его руки деньги.
Земляки долг простили, но с председателей сняли. Инки ушел в тундру оленным пастухом. Сначала он просто хотел заработать денег, чтобы понемногу расплатиться с долгами. В три года Инки расквитался с долгом. Но возвращаться в Кыннот он не захотел, так и остался оленеводом. Время от времени он бывал в районном центре, иногда сталкивался с Кожурой, но тот смотрел всегда мимо Инки, словно вместо него было пустое место.
В бригаде Инки работали два оленевода: Кэвэв и Тиеру. Кэвэв был сирота, выросший вдали от тундры и Чукотки, в каком-то колымском детском доме. Представления о родном крае у него были удивительно наивны и смешны, и он часто задавал вопросы, которые искренне забавляли. Тиеру перешел в бригаду Инки лет десять назад. Несмотря на то, что он окончил только восемь классов Кыннотской школы, он был по-своему широко образован и начитан. Его интересовало все: от строения Вселенной до жизненного цикла овода.
Тундровая яранга Тнеру напоминала передвижную библиотеку, и в сельской почте стонали от его подписки. У Тнеру, великолепного знатока оленей, пастбищ, чутьем угадывающего любую перемену погоды точнее метеорологических приборов, была еще одна черта: он все говорил прямо, не утруждая себя никакими дипломатическими тонкостями.
Главным в работе Инки считал, что надо работать честно и добросовестно, тогда все будет хорошо. Чтобы хрупкое равновесие островной природы не было нарушено и, чтобы сохранить ягельное покрытие тундры на возможно долгий срок, Инки с товарищами выпасали оленей строго по намеченным маршрутам. Через несколько лет возвратятся на то место, где они сегодня, и к тому времени выбитый и съеденный ягель восстановится. Нынче много разговоров о том, что надо беречь тундру, природу. Да и без этих разговоров Инки свой вездеход водил летом только по гальке, чтобы не рушить кочкарники и моховой покров. Зимой можно ездить по мерзлой тундре: даже от тяжелого тягача не остается следа на окаменевшей поверхности. Но летом... Как-то довелось лететь над анадырской тундрой. На многие десятки километров окрест одного из приисков земля была перепахана тракторами и вездеходами, и здесь, конечно, много лет уже ничего не будет расти.
Много разных проектов переустройства жизни в чукотском селе, в тундре пережил за свое время Инки. Например, перевод оленевода на оседлость. Но как можно перевести на оседлость оленевода? Ведь его жизнь подчинена жизненному круговороту оленя, его движению по тундре! Чтобы переделать жизнь оленевода, согласно мечтам и проектам людей, далеких от тундры, надо, прежде всего, переделать оленя, сделать его оседлым животным. Но это уже будет не олень... Да, жизнь оленного пастуха нелегка.
Инки медленно и размеренно шагал по кочковатой тундре, думал о дочери, о её приезде, и сердце его наполнялось нежностью и теплом. Светлана-Кэргына должна была приехать с другом, женихом.
Петр Купкы — так звали парня, приехавшего вместе со Светланой-Кэргыной, - родился в районном центре, селе Лаврентия. Его родители работали всю жизнь на конторских должностях, и странно было, как это Петр Купкы решил поступить в Ольский сельскохозяйственный техникум, если об оленеводстве, по собственному признанию, имел самое смутное представление. Гость поинтересовался автомашиной «Москвич», удивив Инки осведомленностью об их материальном положении. Машину - премию с выставки - привезли лет пять назад. Она так и стояла возле сельского дома Инки не распакованной.
Светлайу-Кэргыну Купкы ласково называл лапой, лапушкой. По-русски, разумеется. По-чукотски он хоть и говорил, но мало, все норовил перевести разговор на русский. Но вообще, если не придираться, парень видный, знающий. Когда увлекался, его даже интересно было слушать. Особенно любил он мечтать о будущей жизни. О том, как они со Светой заживут в Анадыре, будут работать в окружном отделе управления сельским хозяйством. «Сразу в начальство метит», - подумал про себя Инки.
Инки искренне обрадовался, что парень попросился с ним в стадо. Купкы, на которого оставили стадо, не заметил, как уснул. Когда проснулся, оленьего стада на прежнем месте не было. Олени нашлись чуть выше, километрах в пяти от того места, где спал и видел сны будущий зоотехник Петр Купкы. Он услышал хорьканье оленей и гортанные выкрики Инки. «Иди в стойбище. Здесь ты мне не нужен», - холодно сказал Инки. Купкы медленно удалялся от стада. Инки, глядя ему вслед, думал, что уж из этого-то парня настоящего оленевода никогда не получится. В тундре такой человек - просто помеха. На обратном пути в стойбище Купкэ сбился с дороги и заблудился в тумане. На следующий день его, голодного и подвернувшего ногу, нашли Кэвэв и Тиеру. Молодой человек стал требовать, чтобы вызвали вельбот или санрейс, ведь он повредил ногу и хотел уехать на материк.
Тиеру был изумлен и озадачен взглядами юноши, как Купкэ собирается руководить, если ничего не знает о нашей жизни, не был пастухом, бригадиром? Молодой человек так не понравился ему, что они даже идеологически поспорили, а потом по-настоящему боролись. Тиеру посоветовал Инки: «Послушай меня: не отдавай дочь за него! Погубит он твою Светлану-Кэргыну».
Молодые люди не собирались справлять свадьбу. «Что вы все цепляетесь за старые обычаи?», - отвечал Купкэ на все доводы родителей девушки. Светлана-Кэргына молча кивала, поддерживая юношу. Что мог сказать на это Инки? Потребовать зарегистрироваться в загсе, как того требует закон? Но ведь это касается только их двоих. Хотя, честно говоря, ему, отцу, было горько и обидно от этой неприкрытой демонстрации незаконного сожительства. Его чувства разделяла и Валентина Сергеевна, да и бабушка Тутына пребывала в полном недоумении и растерянности.
Сама бабушка Тутына с того самого первого дня, как помнила себя, работала. Самое понятие жизни для нее было в труде, и не делать что-то означало для нее — не жить. В душе бабушка была на стороне Купкы, как бы на него ни косились Инки и Валентина Сергеевна. Она прощала парню все за то, что Купкы был очень ласков и нежен с Кэргыной. А как называет её: «лапочка», «лапушечка». Спросить бы, что это значит.
Инки думал: а вдруг и вправду, как утверждает Купкы, они люди наивные и отсталые? И их старание жить честно, работать добросовестно - это признак отсталости? Все-таки в глубине души Инки был уверен, что его жизнь и жизнь его товарищей по стойбищу если уж и не образец, то, во всяком случае, такая, что они могут открыто и честно смотреть в глаза людям, прямо в глаза.
Ведь живет пожарный деятель Кожура с такой совестью - и ничего. Инки надеялся еще потом несколько лет, думая про себя: ведь должен человек образумиться, прийти в себя. Ну, ладно с деньгами, но сказать просто: плохо, брат, я тогда поступил, нужда была. И, думал Инки, для него это было бы такой радостью, будто тот взял, да и отдал неправедно взятые деньги. Да, Инки замечал иногда за собой, чувство у него такое возникало, будто сам Инки взял и присвоил деньги. Но вот что его интересовало: чувствовал ли Кожура угрызения совести?
На следующий день Инки вызвали в поселок, на районный слет оленеводов, вечером к острову подошло гидрографическое судно «Вега». Молодые решили отправиться этим же судном в Кыннат. Купкэ хотел посмотреть машину, в мечтах он видел себя, разъезжающим на «Москвиче».
Совещание было как совещание. Директора совхозов отчитывались за весенний отел, оленеводы выступали по заранее заготовленным текстам. Инки скучал в президиуме. Перед совещанием провожали ветеранов, покорителей севера. Среди них был и Кожура. Когда Кожура скрылся на палубе огромного белого теплохода, Инки вдруг почувствовал такое облегчение, словно наконец-то избавился от невидимого тяжкого груза, который долгие годы нес.
Возвращаясь домой, Инки узнал, что Купкэ улетел в Анадырь, а дочь вернулась на остров. «Что случилось?» - не находил места Инки. Добравшись до Кыннота, Инки почти бегом поднялся на высокий берег и кинулся к своему домику. Там он увидел распакованный ящик с машиной. То, что предстало перед ним, было не чем иным, как полуразложившимся трупом когда-то красивой автомашины «Москвич».
Утренний чай он уже пил в собственной яранге на острове Камчечен. Светлана была спокойной и даже веселой, только бабушка переживала, что жених уехал насовсем. «Лапа, лапушка... Что это значит?» - спросила вдруг бабушка. Инки перевел: лапа - это собачья нога. И тут Инки тоже неожиданно сам удивился: надо же — собачья нога!

Рытхэу Юрий Сергеевич - чукотский прозаик, переводчик, публицист. Все произведения Юрия Рытхэу связаны с жизнью представителей его народа. Рытхэу не просто пишет о проблемах Арктики, он пишет как чукча, как представитель экосистемы, в которой все взаимосвязано. Повесть «Прямо в глаза…» открывает для нас удивительный мир Чукотки, ранимую красоту этого сурового края, доброту и сердечность мужественных людей Севера.

Пересказала Наталья Попова, главный библиотекарь Центра детского чтения Национальной библиотеки РС (Я)

Рытхэу, Юрий Сергеевич
Прямо в глаза... : повесть / Юрий Рытхэу ; [худож. Ю. С. Руденко]. - Магадан : Книжное изд- во, 1985. - 143, [1] с.

Чтение документа возможно  в помещении библиотеки

Вам будет интересно